— Расскажи мне о Спартаке и Египте, — сказал Красс. — Потом мы поговорим о женщине.
III
До того, как в книгах и проповедях появился христианский ад, и возможно, впоследствии тоже — на земле был ад, который люди видели, рассмотрели и хорошо знали. Ибо такова природа человека, что он может писать только о том аде, который сначала создал для себя.
В июле месяце, сухом и ужасном, поднимитесь из Фив вверх по Нилу. Преодолейте Первый Порог. Вы уже находитесь на собственной земле дьявола. Посмотрите, как зеленая лента вдоль берега реки уменьшилась и засохла! Посмотрите, как холмы и барханы пустыни превращаются во все более мелкий и истончающийся песок. Дым и прах; Ветер касается его, и он взвивается здесь, и он выбрасывает щупальца там. Там, где река течет медленно — и это происходит в сухую погоду — на ней лежит корочка белого порошка. Порошок висит в воздухе, и это уже очень горячо.
Но по крайней мере в этом месте не ветрено. Теперь вы прошли Первый Порог, и вы должны направиться в Нубийскую пустыню, которая лежит на юге и востоке. Идите в пустыню достаточно далеко, чтобы потерять маленький ветерок, выживший над рекой, но не настолько далеко, чтобы уловить даже легкий бриз с Красного моря. А теперь идите на юг.
Внезапно, ветра нет по-прежнему, и земля мертва. Только воздух жив, и воздух стал стеклянным от жара и мерцает от жары, и человеческие чувства надолго замерли, потому что он ничего не видит, но все скукожилось, исказилось и искривлено жаром. И пустыня тоже изменилась. Многие люди ошибочно считают, что пустыня везде одна и та же; но пустыня означает только нехватку воды, и эта нехватка воды различается в чрезвычайной степени, пустыня меняется также в зависимости от характера почвы или того ландшафта, где эта пустыня находится. Есть скалистые пустыни, горные пустыни, песчаные пустыни, белые соляные пустыни и лавовые пустыни, а также страшная пустыня дрейфующего белого праха, где смерть является абсолютной подписью.
Здесь вообще ничего не растет. Не сухой, скрученный, жесткий кустарник скальной пустыни; не одинокие бурьяны песчаной пустыни, но везде ничто.
Идите в эту пустыню. Пройдите через белый прах и почувствуйте, как волны ужасного жара бьются о вашу спину. Здесь настолько жарко, насколько это вообще может быть, и все же, чтобы позволить человеку выжить, именно здесь. Проследите путь через эту горячую и страшную пустыню, где время и пространство станут безграничными и чудовищными. Но вы продолжаете и продолжаете. Что такое ад? Ад начинается тогда, когда простые и необходимые акты жизни становятся чудовищными, и это знание разделили все люди, вкусившие ад на земле. Итак, там страшно ходить, дышать, видеть, думать.
Но это не вечно. Неожиданно, появляются очертания нового аспекта ада. Перед вами черные горные гряды, странные, кошмарные черные хребты. Это черный откос. Вы идете к черному камню, а затем вы увидите, что он пронизан жилами блестящего белого мрамора. Ах, какой яркий этот мрамор! О, как он переливается и сияет и с каким небесным блеском! Но он должен обладать небесным блеском, ибо улицы неба вымощены золотом, а белый мрамор богат золотом. Вот почему сюда пришли люди, и именно поэтому вы придете сюда, потому что мрамор богат и тяжел от золота.
Подойди поближе и посмотри. Давным — давно, египетские фараоны обнаружили этот черный скальный уступ, и в те времена у них были только инструменты из меди и бронзы. Итак, они могли откалывать и царапать по поверхности, но не больше. Но после поколений царапальщиков поверхности, золото выступило, и было необходимо войти в черный камень и сколоть белый мрамор. Это стало возможным потому, что медный век был пройден, наступал век железа, и теперь люди стали обрабатывать мрамор кирками, железными клиньями и восемнадцатифунтовыми кувалдами.
Но нужен был новый тип человека. Жара, пыль и физические искривления, необходимые для следования за закручивающимися золотоносными жилами в скалу не позволяло нанимать крестьян ни из Эфиопии, ни из Египта, и обычный раб слишком дорого стоил и умирал слишком быстро. Так что на это место привозили солдат взятых в плен и детей, которые были коруу, рожденные в рабстве, потомки рабов, плод процесса отбора, в котором выживали только самые сильные и крепкие. И дети были нужны, потому что когда жилы сужались глубоко внутри черного скального откоса, только ребенок мог работать там.
Древние великолепие и сила фараонов ушли в прошлое, а кошельки Греческих царей Египта поиссякли; рука Рима довлела над ними и работорговцы Рима перехватили разработку рудников. В любом случае, никто лучше римлян не знал, как правильно обращаться с рабами.
Итак, вы пришли на рудники так же, как Спартак, сто двадцать два Фракийца скованных шея к шее, неся пылающие от жары цепи через пустыню на всем пути от Первого Порога. Двенадцатый человек в передней линии — это Спартак. Он почти голый, так как все они почти голые, и скоро он будет полностью голым. Он носит обрывок набедренной ткани, у него длинные волосы и он бородат, как и каждый человек в линии, длинноволосые и бородатые. Его сандалии развалились, но он носит то, что осталось от них для хоть какой-то защиты, что он может получить; хотя кожа его ног — четверть дюйма толщиной и жесткая, как кожа, это не достаточная защита от пылающих песков пустыни.
Какой он, этот человек Спартак? Ему двадцать три года, когда он несет свою цепь через пустыню, но это не клеймит его; для таких, как он, есть вечный труд, не молодость, не мужественность и не старение, а только безвременье тяжкого труда. С головы до ног, волосы, борода и лицо, покрыты порошкообразным белым песком, но под прахом песка его кожа сожжена и стала коричневой, как его темные, глубокие глаза, которые выглядывают из мертвого лица, как угли ненависти. Коричневая кожа является дополнением к жизни для таких, как он; белокожие, светловолосые рабы Северных земель не могут работать в рудниках; Солнце жарит и убивает их, и они погибают от страшной боли.
Высокий или низкий, сказать трудно, потому что мужчины в цепях не идут прямо, но тело — это веревка, оттёртое солнцем мясо, сухое и обезвоженное, но не бесплотное. Столько поколений длился процесс подбора, отвеивания, а на каменистых холмах Фракии жить было нелегко, так что то, что сохранилось, было выносливым и жестко цеплявшимся за жизнь. Горстка пшеницы, которой он кормится каждый день, плоские, твердые ячменные пироги, высосанные из каждого клочка средства для пропитания а тело достаточно молодо, чтобы поддерживать себя. Шея толстая и мускулистая, но есть гнойные язвы, там, где находится бронзовый воротник. Плечи представляют собой переплетение мышц, и поэтому они равны пропорциям всего тела, так что мужчина выглядит меньше, чем он есть. Лицо широкое и потому что однажды нос был сломан ударом рукояти плети надсмотрщика, оно кажется более плоским, чем есть на самом деле, и поскольку темные глаза широко раскрыты, оно имеет мягкое, кроткое выражение. Под бородой и пылью рот большой, с полными губами, чувственный и чувствительный, и если губы искривляются — в гримасе, а не в улыбке — вы видите, что зубы белые и ровные. Руки большие и квадратные и такие красивые, как бывают некоторые руки; действительно, единственное, чем он красив, так только своими руками.
Это, следовательно, Спартак, Фракийский раб, сын раба, который был сыном раба. Никто не знает его судьбы, и его будущее — это не книга, которую можно прочесть, и даже прочесть о прошлом — когда прошлое тяжело, и в нем нет ничего, кроме тяжелого труда — раствориться в мутном мареве разнообразной боли. Таким образом, это Спартак, который не знает будущего и не имеет причин помнить о прошлом, и ему никогда не приходило в голову, что те, кто трудится, когда-либо будут делать что-либо еще, кроме тяжелого труда, и ему не приходило в голову, что когда-либо будет время, когда трудящихся людей не будут бить плетью по спине.
О чем он думает, когда тащится по горячему песку? Ну, это должно быть ясно, что когда мужчины несут цепь, они думают о чем — то маленьком, очень маленьком, и большую часть времени, лучше не думать о большем, чем о том времени, когда вы будете снова есть, снова пить, снова спать. Поэтому в голове Спартака нет сложных мыслей, как и в умах любого из его Фракийских товарищей, несущих на себе цепь. Вы делаете людей похожими на зверей, и они не думают об ангелах.